Без надежды, веры и любви

Щелчок... Щелчок... Щелчок...
Боек старого Glock не уставая щелкал, реагируя на каждое движение пальца. Он смотрел в точку. Казалось, еще немного, и он взглядом разрушит, и без того потрепанную попаданием снарядов, стену. Дым заполнял его глаза. И было не понятно, то ли это дым от сигарет, то ли въевшийся в глаза дым выстрелов.

Он вставил обойму и поднес железо к больному, помеченному краской, виску. Это было его больной идеей, что найдется хороший снайпер, и да, увидев метку, он обязательно решит выстрелить в нее.
Медленно взводя боек, он искал хоть одну причину не нажать на курок. В голове мелькали сотни кадров, тысячи слов, но нет, это все не было причиной. Вдруг, перед глазами всплыли кадры, они медленно сменяли друг друга, постепенно увеличивая скорость, и вот, уже неслись со скоростью света. Мозг лихорадочно работал, передирая сотни, тысячи вариантов, и получая на выходе параметр fail.
Вспышками в его сознании стали появляться кадры, которые он давно пытался похоронить. Это было самым сложным для него, либо он должен был любить всех людей, либо люто ненавидеть. Он выбрал ненависть, попутно похоронив все хорошее в себе. Но не смотря на это, он не мог понять, почему, чем он больше ненавидел, тем сильней любил. Ведь он выбрал ненависть чтобы убить любовь. Получилось же наоборот, что его ненависть питала его любовь. Была неким топливом, разжигающим большое пламя.
Он положил Glock на стол, взял тлеющую сигарету и глубоко затянулся горьким дымом. Едкий дым въедался в глаза, но он даже не прищурился. На столе зашипела рация. Сквозь шипение раздалась не членораздельна речь. Налив стопку водки, еще раз затянувшись дотлевающим окурком, достал увядшее фото. Боль разлилась по телу, сковывая движения. В пальцах появилась нервная дрожь. Ему удалось немного сдержать эту дрожь, но указательный палец продолжал жать гашетку, спуская затвор.
Раньше он мог часами проводить на одном месте, ожидая нужного освещения, чтобы сделать кадр. Все, что было нужно, это найти место, выставить штатив и наблюдать за игрой света. Его бесило, когда он слышал щелчки затвора. "Что ты строчишь, как с пулемета? Как потом можно выбрать из такого количества фотографий?" У него было правило, которого он всегда придерживался - один спуск затвора - один кадр. И теперь его правила не изменились, но если раньше был один спуск затвора - миг запечатлевшийся в вечности, то сейчас - одна жизнь.
Виски набухли от напряжения. Стук сердца заложил уши, казалось, что кроме этого стука нет никаких звуков. Казалось, еще немного, и голова разорвется, как будто в нее засунули гранату.
За дверью, где находилась старая деревянная лестница, раздался скрип. Он посмотрел на дверь, его взгляд застыл, быстрым движением он взбросил AS50, стоявший у стола и направил на дверь...
Больше месяца он охотился за этой винтовкой, целыми днями пропадая в засаде. Чаще всего попадались стандартные общевойсковые винтовки. Но его он не устраивали. Однажды, он заметил ее, новенькая AS50 манила к себе. Еще неделю он ходил за снайпером, пытаясь добыть винтовку, но и не позволить обнаружить себя. Дальнобойность винтовки была выше старенькой СВД, поэтому было необходимо подобраться достаточно близко. Но противник не был новичком. Оно и понятно, новичкам такие винтовки не выдают. К тому же он был ни один, а с корректировщиком, а это уже две пары глаз, еще и с инфракрасным прицелом. Тем не менее, ему удалось добыть винтовку, причем с помощью ножа. Зря они потеряли осторожность и не следили за самым уязвимым местом...
Дверь открылась, и в нее вошла девушка. Небольшого роста, худенькая, черные длинные волосы волнами расплескались по плечам, и только уставшие глаза выдавали ее возраст. Она посмотрела на него и ее глаза засветились. В них, мелькали радость, нежность, даже любовь могла показаться постороннему человеку. Она бросилась к нему не обращая внимания на направленный в ее сторону ствол. Он опустил ствол и грубо оттолкнул ее, когда она захотела его обнять. В ее глазах появилась растерянность и слезы. Не обращая на нее внимания он подошел к столу. Она следовала за ним, как маленький щенок следует за своей матерью. Его опухшие виски раздуло сильней, но рука перерастала дрожать, она всегда переставала дрожать, когда чувствовала вороненую сталь...

Продолжение следует...